BOOK TO READ: Art Without Borders

"The aesthetic dimension of experience is the free interest we take in our acts, our thoughts, and the functioning of our senses. [...] It includes the small perceptual pleasures and exaltations of everyday life. It is the blueness we see as blue (and not just the sign of something else, maybe a bruise); it is the pain we feel, from a perceptual distance, as pain; the perception of another’s smile as a smile; the changing geometrical relationships of the buildings as we pass them and the spatiality of the street and the sky; the stance of the neighbor’s body standing before us; the wind as the wind-emotion’s blowing; the sun as the imagination’s response to its heat, light, motion, distance, and remote rule over the sky it lights. The feeling of the wind and seeing of the sun are touched with emotions and tinged with remnants of old memories. The seeing is most evidently aesthetic when it is colored with some exaltation, and when the feeling and seeing seem to be entering into us as if we were taking them in from our surroundings. This experience comes with the feeling that the world is in some way alive and full of vision. This, then, is an aesthetic aspect of the visible world taken in all at once by the simple act of opening our eyes."

Я доволен, что в доме зима,
ни жары, ни назойливых мух нет.
Только дом всё равно скоро рухнет,
и в глазах вместо лиц – кутерьма,
и девчонка кричит: "Я сама"
и бежит раздеваться на кухню.

Так вольготно в юдоли зимы,
в пустоте обнищавшего дома,
где всё сыро, смешно и знакомо,
где молитвы неопытной тьмы
нас пугали. В отчаяньи мы
заполняли стихами альбомы,

увлекались природой гостей,
прижимали соседок в парадном,
примеряли венец виноградный,
и с тех пор я чураюсь гвоздей.
Я вчера ещё видел людей,
а сегодня какие-то пятна.

Тишина. Никого. Я один
на один с упоеньем и горем.
Я смотрю, как беснуется море
за окном безызвестных картин,
и спросив: "Как дела, Константин?",
отвечаю: "Нормально, Григорий".

Эта жажда неволи в домах,
где рука снова кажется дланью,
где нет времени. Злые желанья
рассыпаются в жалобный прах.
И прекрасные тени впотьмах
завершают моё мирозданье.

1991,1993
И. Петров